Вокруг Толкина

[H.K]

ХУДШЕЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ТОЛКИНА
Лит. и Яз.

Жили-были пара групп,
Жили-были пара групп,
Жили-были пара групп,

Звались Лит. и Яз.​

Лит., ленившись, померла,
Лит., ленившись, померла,
Лит., ленившись, померла

Из-за омофем.​

«Филологию не люблю», –

Лит. произнесла.​

Психотерапией не помочь,

И вот она мертва.​

Вскрыли труп весь докторá,
Вскрыли труп весь доктора,
Вскрыли труп весь доктора,

Но искали зря.​

Не могли найти его,
Не могли найти его,
Не могли найти его,

Мозга не нашли.​

Так одел ли траур Яз.?

Я не убеждён!​

Быстренько смахнув слезу,

Снова выпил он.​

Комментарий переводчика.
Опубликовано в сборнике «Песни для филологов» в 1936 г.
Омофемы – звуки или их сочетания со сходной артикуляцией, например, «п» и «б».
По словам Т. Шиппи, «Ничего хуже Толкин за всю свою жизнь не написал. Это настолько слабое стихотворение, что невольно хочется думать (или надеяться), что на полпути между поэтом и пишущей машинкой стряслось что–то катастрофическое, из–за чего текст кардинально изменился» (перевод М. Каменкович).
Толкиновское «Лит. и Яз.» первоначально содержало прямые отсылки к университету Лидса и было изменено, чтобы избежать их при печати. В 1966 г. Толкин заметил, что изменения эти, к несчастью, имели побочный эффект, разрушив рифму.
«К вторжениям «критиков» (= литературоведов) с их классическими или модерновыми нормами в область любимой им средневековой словесности Толкин относился не просто ревниво, но враждебно. Впрочем, он был «яз.» больше по образу мышления и университетскому воспитанию, чем по «партийной» принадлежности. Когда Толкин только начал обретать влияние в Оксфорде, то попытался найти компромисс в вечном противоборстве коллег, а позднее отзывался о склоках «лит.» и «яз.» с неизменной иронией», – писал в биографии «Дж.Р.Р. Толкин» С. Алексеев.

 

[Буревестник]

И всё-таки, полагаю, не правильно называть какое-либо произведение лучшим, а какое-то лучшим, в искусстве не может быть тотального объективизма)

 

[H.K]

Павел, согласен с Вами, что тотального объективизма быть не может. Невозможно, скажем, назвать лучшее стихотворение Пушкина или худший роман Толстого. И все же в некоторых случаях такое можно сказать, выбрав те или иные критерии. Например, вряд ли кто-то будет опровергать, что лучшим произведением Дефо является «Робинзон Крузо», а Шолохова (если отвлечься от споров об авторстве) – «Тихий Дон». Худшим произведением Гоголя считается «Ганц Кюхельгартен» (впрочем, если рассматривать с тогдашней политизированной точки зрения, это будут «Выбранные места из переписки с друзьями», но опять же, лишь одна книга, определённая по конкретному критерию), а Лермонтова – «Пограничные известия».
Шиппи творчество Толкина знает и любит, так что, пожалуй, данной им оценке можно доверять. Вместе с тем его предположение о «чём-то катастрофическом», случившемся с «Лит. и яз.», не лишено оснований.
Во-первых, сборник не случайно носит название «Песни для филологов»: каждое из 30 входящих в него стихотворений должно было исполняться на мотив одной из известных песен, указанных при издании, причем их выбор указывает на его шуточный характер.
Так, образцом для «Лит. и яз.» стала старинная народная детская песенка «Polly put the kettle on»:
Polly, put the kettle on,
Polly, put the kettle on,
Polly put the kettle on,
We'll all have tea
Sukey take it off again,
Sukey take it off again,
Sukey take it off again,
They’ve all gone away.
«Полли, поставь чайник (3 раза) Мы все будем пить чай.
Сьюки, убери со стола опять (3 раза) Они (т.е. гости) все ушли».
Нельзя сказать, что форма (включая отсутствие рифмы) и содержание могут настроить на серьёзный лад. Иными словами то, что толкиновская дразнилка в отношении литературоведов получилась «нескладушкой», имеет корни в первоисточнике.
Далее, стихотворение подверглось самоцензуре: не стоило критиковать Лидс перед оксфордскими студентами, отсюда и недовольство Толкина рифмой в исправленном стихотворении (вероятно, поспешно оформленной).
Наконец, следует отметить, что сборник этот был подготовлен и издан студентами без ведома и разрешения Толкина и других соавторов. Полагаю, что сам Профессор выхода бы его не допустил. В любом случае, поскольку основная часть тиража была уничтожена при германской бомбардировке, книга стала библиографической редкостью (сохранилось 14 экземпляров) и не могла отрицательно повлиять на академическую репутацию Толкина, а студентам, думаю, характер «Песен» ещё как понравился!

 

[Буревестник]

Шиппи творчество Толкина знает и любит, так что, пожалуй, данной им оценке можно доверять. Вместе с тем его предположение о «чём-то катастрофическом», случившемся с «Лит. и яз.», не лишено оснований.

Без сомнения Вы правы, оценка ярого поклонника не может не учитываться, однако, именно Толкин написал произведение. Авторство принадлежит ему, и не знаю, назыавал ли он сам своё произведение худшим) Можно производить оценку любого произведения, и называть его лудшим, или худшим в зависимости от призмы, через которую мы на него смотрим, но не более того. Мы можем назвать произведение лучшим или худшим относительно своего собственного рейтинга этих самых произведений, а даже если у подавляющего большинства читателей, критиков и любителей Толкина стихотворение "Лит. и Яз." является худшим, это не говорит ровным счётом ничего о том, какое это произведение на самом деле.

Однако, заявляю, что это исключительно моё мнение, которое я просто решил высказать, спорить же не желаю