В английском языке всё просто — множественное число образуется по правилам того языка, откуда было совершено заимствование (в данном случае — по правилам квэнья, синдарина, адунайского, кхуздула и так далее).
Но в русском языке подобного правила нет.
Поэтому нелюбимые многими «пуристами» эльдары, синдары и дунаданы всё же имеют право на существование.
Но, с другой стороны, русский язык в некоторых местах всё же заимствует грамматику слова — например, наличие корня «ланд» не мешает добавлять окончание «-ия», обозначающее в русском языке некую землю/страну.
И более того, если мы используем правила формирования множественного числа другого языка — то почему мы не используем правила склонения существительных и спряжения глаголов этого языка?
А в общем и целом можно сказать, что единой нормы для подобных случаев всё же не установлено, хотя я сам предпочитаю формировать множественное число по правилам самих толкиновских языков.
Но в русском языке подобного правила нет.
Поэтому нелюбимые многими «пуристами» эльдары, синдары и дунаданы всё же имеют право на существование.
Но, с другой стороны, русский язык в некоторых местах всё же заимствует грамматику слова — например, наличие корня «ланд» не мешает добавлять окончание «-ия», обозначающее в русском языке некую землю/страну.
И более того, если мы используем правила формирования множественного числа другого языка — то почему мы не используем правила склонения существительных и спряжения глаголов этого языка?
А в общем и целом можно сказать, что единой нормы для подобных случаев всё же не установлено, хотя я сам предпочитаю формировать множественное число по правилам самих толкиновских языков.
Последнее редактирование: